Actions

Work Header

Rating:
Archive Warning:
Category:
Fandom:
Relationship:
Characters:
Additional Tags:
Language:
Русский
Stats:
Published:
2021-01-11
Completed:
2021-04-25
Words:
10,514
Chapters:
7/7
Comments:
2
Kudos:
16
Bookmarks:
1
Hits:
269

Vector Of Eternity | Вектор бесконечности

Summary:

Они всё ещё вели себя неуклюже и неловко, когда дело доходило до проявления чувств, и тем не менее медленно, но верно начинали понимать друг друга.

7 миников, написанных для Okakuri Week 2018, действия разворачиваются в мировой линии Врат Штейна

Notes:

Работа также выложена на ficbook.net: https://ficbook.net/readfic/10270491/26426602

Chapter 1: Comfort

Chapter Text

Снег мягко падал за окном, танцуя в молочном вечернем небе. Лаборатория Гаджетов Будущего была окутана тихой атмосферой, нарушаемой лишь болтовнёй ток-шоу сомнительного качества на старом телевизоре.

Всё шло как и в любой другой день в той же старой комнате на втором этаже здания Охияма за исключением присутствия Макисе Курису, читающей книгу на маленьком диване, в то время как Окабе просматривал бесполезные обсуждения на @channel.

Время медленно текло с каждым тиканьем часов на стене.

— Кстати о таинственном, Макисе Сёити собирается читать лекцию на якобы революционную тему в Токио в следующем месяце, и мы не можем не поинтересоваться…

Внезапно в комнате раздался глухой звук.

Его взгляд тут же переместился на Курису, которая спешно отвернулась от его несколько обеспокоенного выражения лица.

Отброшенная книга лежала на диване.

— Асси…

— Я совсем забыла перезвонить Махо-семпай, — прервала она его с неестественной улыбкой и растянутыми в бледную тонкую линию губами. — Она написала мне утром про незначительные проблемы с последним испытанием «Амадея», поэтому я ненадолго займу крышу.

Не дав ни единого шанса побольше выпытать о проблеме, Курису быстро вышла из комнаты, даже не потрудившись захватить пальто.

Окабе смотрел на дверь некоторое время, размышляя, как будет лучше поступить в этой ситуации. В итоге, вздохнув, он предпочёл сесть на диван.

Курису нуждалась в уединении, чтобы разобраться в своих чувствах, и у него было подозрение, что его присутствие станет только помехой этому процессу. Хотя их связывало глубокое чувство, они никак толком не назвали свои отношения, и, несмотря на то что он действительно хотел узнать её лучше в этой мировой линии, его попытки часто были довольно неуклюжими.

Его застенчивость, казалось, брала над ним верх всякий раз, когда он находился рядом с Курису, и, учитывая, что Хооин Кёма мог внезапно появиться против его воли, он чувствовал, что оставить её одну на некоторое время было лучшим решением.

Снег продолжал падать на Акихабару.

Хотя не было сомнений, что наиболее важные вещи остались прежними в мировой линии Врат Штейна, Окабе не мог точно сказать, что всё шло так, как и должно было идти. Связь, объединявшая сотрудников Лаборатории Гаджетов Будущего, осталась неизменной, как и чувства, которые он разделял с Курису, но смещение мировой линии также принесло с собой некоторые болезненные вопросы из прошлого.

Первый раз, когда он увидел, как гениальная Макисе Курису плачет, был после её звонка отцу. Тогда она доверилась ему достаточно, чтобы проговорить свои проблемы, укоротив расстояние, разделявшее их. Он не мог представить, что шаг за шагом это расстояние сведётся к нулю.

И всё же это случилось в другой мировой линии, а в данный момент ситуация была существенно сложнее, чем в поле аттрактора Альфа: в мире, который он создал, Макисе Сёити пытался убить свою дочь, после того как украл её теорию, и, как бы грустно ни было это признавать, изменить случившееся было невозможно.

Сконцентрировавшись на себе и на том, чтобы сохранить эту мировую линию безопасной, он ни разу не задумался о том, насколько болезненно это было для неё. И до сих пор Курису ни разу не упоминала своего отца, возможно, держа свои чувства подальше от любопытных глаз. Именно эта Курису сейчас стояла в одиночестве на крыше старого здания, возможно, трясясь на холодном воздухе в этот снежный день, и думала о том, как неправильно всё складывалось с отцом.

Окабе вскочил с дивана.

Он и вправду был идиотом, как она и говорила.

***

— Да, это я. Только что обнаружил местоположение своей ассистентки, поэтому подкрепление больше не требуется. Буду держать вас в курсе дальнейших событий, как только миссия будет завершена. Да. Эль. Псай. Конгру.

Курису повернулась к нему. Белые снежинки запутались в её влажных каштановых волосах, а кофта выглядела так, будто начала намокать. Её глаза были немного покрасневшими. Она плакала?

— Обнаружен тюнибё, он безнадёжен.

Её голос слегка дрожал.

— Ну, ну, Ассистентка, ты ранила меня. Как основатель этой лаборатории, я был весьма обеспокоен состоянием своей сотрудницы.Курису скрестила руки на груди, её маленькая фигурка слегка дрожала. На лице появилась недовольная гримаса.

— Да, да, какая честь, Хооин-сан.

Окабе почувствовал, что улыбается. Подобный стиль общения по-своему вызывал ностальгию.

— Это ни что иное как правда. Каждый член этой лаборатории необходим, чтобы мои злые планы сработали. Мы должны объединиться, чтобы противостоять заговорам…

— Слушай, — начала Курису с усталым вздохом. Она выглядела невыносимо грустной. — Обычно я склонна игнорировать твои чудны́е закидоны, но сейчас я не в настроении для… Э-эй, что ты делаешь?!

Он почувствовал, как его улыбка смягчилась. Поборов смущение, уже грозившееся вырваться наружу, Окабе сделал несколько шагов по заснеженной крыше, оставив за собой следы от ботинок на белой нетронутой поверхности.

— Ид-ди сюда, — смог проговорить он, разведя руки. Его слова вырвались белым клубом пара.

Курису слегка пошатнулась, на её лице появилось озадаченное выражение, несмотря на покрасневшие щёки.

— Ч-что ты…

Как бы близки они ни были, он понял, что не должен быть посвящённым в детали отношений Курису с её отцом в этой мировой линии.

— Сейчас несколько градусов ниже нуля, а ты одета только в эту свою откровенную униформу, Кристина, — поправил он себя, опустив руки. — Поскольку, как я понимаю, ты не намерена возвращаться в лабораторию в ближайшее время, я пытался, как твой руководитель, предотвратить любой вред для твоего здоровья. Для достижения этой цели настоящим я разрешаю тебе разделить, соблюдая законы физики, отвечающие за теплопередачу, тепло моего собственного тела.

Повисла длинная пауза. Город молчал.

Внезапно Курису издала смешок, её дыхание сконденсировалось необычными фигурами на холодном вечернем воздухе.

— Боже, иногда я поражаюсь, как ты можешь быть таким идиотом, сохраняя невозмутимое лицо, — она сделала шаг вперёд, сокращая расстояние между ними. — Полагаю, у меня нет другого выхода, кроме как принять твоё предложение. Но держи свои руки при себе, или я реально превращу твой неокортекс в цветочный горшок.

Тело Курису было очень маленьким и холодным. Мысль о том, что она в одиночестве столкнулась со своей печалью этим холодным вечером, заставила его сердце сжаться.

Их окутала тишина. Снег продолжал плясать над их головами, будто смешивая с остальным пейзажем.

— Знаешь, иногда я задумываюсь, могла ли сделать что-нибудь за эти годы, чтобы наладить отношения с отцом.

Её голос звучал ужасно тихо в их объятиях. Несмотря на потребность сжать её ещё сильнее, он сохранил самообладание, изобразив неведение.

— О чём ты гово…

— Я знаю, что ты знаешь, — прервала она, подняв голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Пронзительный взгляд её голубых глаз, казалось, был способен читать его мысли. Курису всегда обладала этой необычной способностью, только взглянув на него, понимать, когда что-то было у него на уме.

Он почувствовал, как его глаза расширились.

— Ты помнишь?

— Не совсем, — ответила Курису. Её улыбка была несколько грустной. — Это звучит ужасно ненаучно, но у меня есть ощущение, что мы уже обсуждали эту тему. И то, как ты отреагировал до этого в лаборатории, стало доказательством, которое мне было нужно.

Окабе покачал головой с нежной улыбкой, практически потеряв дар речи.

— Ты действительно заслуживаешь звание Гениальной Девушки.

Выражение лица Курису исказилось от боли, когда он спрятала своё лицо у него на плече. Окабе почувствовал, как его тело застыло.

— Иногда я хочу быть как все, — несмотря на приглушённость, в её голосе слышался намёк на сожаление. — Я всего лишь хотела, чтобы отец мной гордился, но в итоге я разрушила его жизнь. Я была так сосредоточена на том, чтобы придумать что-нибудь, что помогло бы его мечте, что не поняла, что, поступая так, я не сделаю ничего, кроме как разрушу её.

Окабе вздохнул, отбросив остатки стеснения и крепче обняв маленькую фигурку Курису.

— Тебе не за что винить себя, — начал он. — Я не знаю деталей, но ты была всего лишь ребёнком, и я не представляю, чтобы ты намеренно сделала что-нибудь, чтобы навредить другому человеку.

— Но даже так…

— Да, ты ранила его гордость. Ну и что? Разве ты не говорила, что учёный должен принять результаты своих исследований? Твой отец был ослеплён гневом и отчаянием от того, что попал в тупик после нескольких лет проб и ошибок. И… я знаю, каково это.

Бесчисленные образы нахлынули на него с прежней живостью, фильмом прокручиваясь перед глазами. Маюри застрелена. Маюри вытолкнута перед поездом. Маюри падает на землю с безжизненными глазами. Он прекрасно знал, каково это — быть на грани отчаяния, беспомощно бороться против воли Бога, который насмехается над каждым провалом.

В горле образовался комок, дыхание стало прерывистым.

— Окабе! Не…

— Я… в порядке, — перебил он, слабо улыбнувшись обеспокоенной Курису. Её тонкие руки гладили его по спине с неожиданной нежностью. Его дыхание медленно выровнялось. Её присутствие снова вернуло его в реальность. — Что я хотел сказать: невозможность найти решение для чего-то жизненно важного может довести разум людей до предела. Не пойми неправильно, я не хочу оправдывать твоего отца, потому что его действия были подлыми, но мне кажется, ещё есть надежда на то, чтобы наладить с ним отношения.

Губы Курису сложились в кривую улыбку. Она выглядела как ребёнок, который вот-вот заплачет.

— Какая надежда? Он пытался убить меня, ты видел это своими глазами.

Окабе мягко оттолкнул её тело. Внезапно он почувствовал себя невероятно уставшим.

— Тогда, если смотреть на вещи с этой стороны, я недостоин прощения куда больше, чем твой отец.

Он всё ещё помнил тепло её крови на своих руках. Ощущение, как лезвие с ужасающей плавностью погружается в плоть, как её тело холодело с каждой секундой. Свет, покидающий глаза, в которых он искал утешение.

— Прекрати винить себя за то, что произошло случайно! — тон Курису поразительно изменился, её выражение лица было строгим. — Для начала, тебе не нужно просить прощения. А что касается ситуации с моим отцом, то это я должна извиниться. Я слепо следовала своему любопытству, не задумываясь о его чувствах, поэтому я не буду винить его, если он возненавидел меня.

Между ними снова повисла тишина. Курису поёжилась, на этот раз более заметно, чем до этого.

Он знал, что их разговору суждено зайти в тупик, сколько бы они не обсуждали эту тему. Они оба были упрямы, а в неловких попытках поддержать другого всё закончится тем, что они будут винить себя за свою собственную печаль и боль, что усугубит и без того тяжёлую атмосферу.

Он посмотрел наверх со вздохом. Снег прекратился, и луна застенчиво выглядывала из-за облаков, которые усеили вечернее небо над ними. Сколько раз они смотрели на это же самое небо вместе?

— Прости, я не хотела пробуждать болезненные воспо…

— Не бойся, Курису, — перебил он с широкой гордой улыбкой на губах. — Ибо я, Хооин Кёма, возрождаюсь из пепла неудач точно так же, как феникс в моём имени.

Выражение лица Курису изменилось с обеспокоенного до озадаченного, а затем до разочарованного всего за несколько секунд. Знакомая сцена заставила его улыбнуться. Точно так же, как в тот раз в далёкой мировой линии, он позволил Хооину Кёме частично обратить на себя внимание.

— Тебе следовало бы знать. Я не могу бросить своего сотрудника в трудную минуту, тем более если это моя любимая ассистентка, — театрально произнёс он, когда снова подошёл к Курису.

— Л-любимая…

— Вот почему с высоты моего безграничного ума и великодушия настоящим я объявляю о начале операции Глитнир! Мы отправимся в Аомори, как только ты будешь готова. Никакое сопротивление со стороны твоего отца не сможет противостоять силе намерения Безумного Учёного и его ассистентки.

Он медленно протянул руку Курису.

Они всё ещё вели себя неуклюже и неловко, когда дело доходило до проявления чувств, и тем не менее медленно, но верно начинали понимать друг друга. Поскольку она была с ним в бесчисленных мировых линиях, он хотел стать её силой и поддерживать её независимо от того, с какими испытаниями им придётся столкнуться.

Курису помотала головой с раздражённой улыбкой.

— Я до сих пор удивляюсь, почему остаюсь с таким придурком как ты.

— Очевидно, ты запала на уникальную привлекательность, которой обладают только безумные, — безразлично ответил он.

— Да, да, как скажешь.

Тонкая ладонь Курису сжалась вокруг его, и он с трудом подавил желание улыбнуться. Её тепло вызывало ностальгию.

— Итак, пойдём, Кристина?

— После вас, Хооин-сан.

Chapter 2: Domestic

Notes:

(See the end of the chapter for notes.)

Chapter Text

То, как она оказалась в такой ситуации, было выше её понимания.

Шансы на встречу были так малы, что она даже не рассматривала возможность того, что это произойдёт раньше положенного времени. Было ли это проявление закона Мёрфи? Или выбор Врат… неважно.

Всё что она знала — это то, что всё произошло слишком внезапно и очень неловко — по крайней мере, для неё, — чтобы быть совпадением.

А что было ещё более абсурдным, так это тот факт, что всё началось с торта. Всё, чего она хотела, — это научиться печь простой шоколадный торт.

— Спроси Юки-сан, — посоветовала Маюри. — Её сладости просто невероятны!

Амане Юки — которая, к её большому удивлению, уже некоторое время встречалась с Хашидой — с радостью согласилась научить её, но в последний момент была вынуждена уйти. По всей видимости, её попросили заменить преподавателя на другом кулинарном занятии, и она передала её в руки «одной из самых способных учениц».

А затем, после того как «Акеми-сан» забрала её со станции Икебукуро и с энтузиазмом представилась одной из учениц Юки, её внезапно поразило заявление, которое разрушило даже малейшую возможность того, что она выберется «невредимой» из этой встречи.

— Ринтаро никогда не рассказывает о своей девушке, поэтому я очень рада возможности познакомиться с вами.

***

Вот так всё и закончилось тем, что она пекла торт в доме своего… парня — она всё ещё с трудом употребляла это слово — под терпеливым руководством его матери.

К её большому облегчению, Окабе Акеми не особо интересовалась её отношениями со своим сыном и дружелюбно общалась с ней на обычные темы, пока пошагово показывала, как готовить простой, но вкусный десерт.

— … а пока бисквит в духовке, вы можете подготовить начинку, как я…

Мужской голос на первом этаже прогремел что-то, что она не смогла разобрать.

— Ой, иду! — Акеми-сан потрясла головой с сердитой улыбкой, бросив на неё извиняющийся взгляд. — Простите, Курису-сан, мужу нужна помощь в магазине. Я ненадолго уйду, а пока почему бы вам не попробовать приготовить начинку? Не стесняйтесь пользоваться кухней как вам захочется.

Когда женщина покинула поле зрения, Курису наконец вздохнула с облегчением.

Не то чтобы она не хотела познакомиться с родителями Окабе, она просто не чувствовала, что готова к этому. Прошло лишь несколько месяцев с тех пор, как они дали имя своим отношениям, а из-за того, что она не могла приезжать в Японию чаще одного-двух раз в год, они не добились особого прогресса. Они даже не обращались друг к другу по именам, несмотря на то что Окабе называл её по имени во время своих редких, но удивительно приятных моментов серьёзности.

Он был раздражающим, совершенно лишённым социальных навыков и чувства стиля. У него был хронический случай синдрома восьмиклассника, из-за чего ему абсолютно недоставало способности читать атмосферу.

И всё же за этим напыщенным смехом скрывался сломленный человек, который с готовностью отдал бы свою жизнь за счастье своих близких.

— Да, это я. Я наконец проник на вражескую базу. До сих пор не встретил сопротивления, поэтому ожидаю, что ловушка… Курису?

Курису подпрыгнула, развернувшись. Объект её мыслей и главная причина этой неловкой ситуации стояла перед ней, всё ещё прижимая телефон к уху, с шокированным выражением на знакомом лице.

— О-окабе, что ты здесь делаешь?

— Могу спросить тебя о том же, Кристина. Пускай Лаборатория и единственная обитель моей души, это место всё ещё является моим домом, — напомнил он с победной ухмылкой на губах.

Курису вздрогнула. Не было никакого правдоподобного объяснения её присутствию здесь, но сказать правду — тоже не вариант.

— То, что я делаю, не твоё дело… «Беззудный Учёный¹», — парировала она, прежде чем вернулась к тонкому процессу нарезания шоколада, не потеряв при этом ни одного пальца.

— О нет! Эта женщина раскрыла тебе мои самые сокровенные тайны…

Она должна была признать, что разговор с Акеми-сан оказался весьма продуктивным, ведь женщина действительно любила рассказывать неловкие истории про своего сына.

— Ну, тогда, если позволите, мне нужно доделать торт, Хооин-сан.

Наступила долгая тишина, нарушаемая лишь стуком ножа о разделочную доску.

— Так не пойдёт.

Курису замерла как вкопанная, немного повернув голову от серьёзности в голосе Окабе. Неужели он разгадал её намерения? Все её усилия были напрасны? Может быть, им не суждено было быть…

— Если ты продолжишь так резать шоколад, он не будет плавиться равномерно.

Она поняла, что моргала в течение нескольких секунд, когда облегчение и замешательство переполнили её.

— Что ты…

— Я-я покажу тебе, как это делается. Стой на месте и-и дай мне вести тебя.

Прежде чем она смогла хотя бы осознать смысл абсурдных событий, разворачивающихся перед её глазами, она почувствовала тёплые руки поверх своих, грудь Окабе слегка соприкасалась с её спиной.

— Сожми левую руку в кулак, чтобы не порезать пальцы, когда удерживаешь плитку на месте.

Его немного смущённый голос звучал ужасно близко. Она почувствовала, как горят кончики ушей.

— Теперь слегка перемещай нож вверх и вниз, чтобы порезать шоколад на маленькие кусочки одинакового размера, — объяснил Окабе, осторожно двигая её руку своей.

«Мне кажется, со стороны мы выглядим как парочка молодожёнов…»

Поборов желание закричать и убежать, Курису задумалась, когда её жизнь превратилась в низкопробную сёдзё-мангу.

***

— Откуда ты знаешь, как его делать?

Окабе провёл рукой по волосам, позволив взгляду упасть на уже готовый торт.

— Это мой любимый торт. Мама постоянно пекла его, когда мы с Маюри были маленькими, — пробубнил он. — Разумеется, в точности воспроизвести рецепт — это детская забава для сумасшедшего учёного моего калибра.

— Да, да, всего хорошего, и спасибо за рыбу.

Подняв взгляд, Курису обнаружила, что Окабе уставился на неё с каким-то любопытством. Она отвернулась, почувствовав, как горят щёки.

— Ч-что?

— Нет, просто… Просто мне интересно, почему моя ассистентка вдруг решила научиться готовить. Самое главное, у меня дома.

— Я не твоя… неважно, — резко ответила она, прежде чем прервала себя со вздохом. — Юки-сан должна была учить меня, но возникла трудная ситуация, и она передала меня в руки твоей мамы. Судя по всему, она одна из лучших учениц.

На губах Окабе растянулась ухмылка, когда он закрыл глаза.

— Понятно, это тоже выбор Врат Штейна.

— До сих пор не могу поверить, что Акеми-сан твоя мама. Она такая… нормальная.

— Конечно. Организация не проявляет интереса к обычной семейке, это идеальное прикрытие моей гениальности, — ответил он с наигранным высокомерием. — Кстати говоря, Кристина, для кого этот торт?

Курису подпрыгнула, отведя взгляд, прежде чем вздохнуть в миллионный раз за день.

— Видимо, уже нет смысла скрывать. Но серьёзно, сам не догадываешься?

Окабе остолбенело посмотрел на неё, получив в ответ раздражённый взгляд.

— Ты помнишь, какой сегодня день?

— Четырнадцатое декабря, если не ошибаюсь, но что…

Курису разочарованно взвыла. Иногда она удивлялась, как такой человек, как он, может быть таким забывчивым. В каком-то смысле то, что он забыл о своём дне рождения, характеризовало его, ведь он так много думал о других, что упустил из виду, что каждый из его друзей отвечал взаимностью на его заботу. И вот она стояла здесь, в итоге влюбившаяся в этого самоотверженного идиота настолько сильно, что он даже представить себе не мог.

— Что ж, — начала она, приподняв результат их совместных усилий, чтобы протянуть его парню напротив с недовольным видом. — С днём рождения, Р-ринтаро.

Окабе удивлённо посмотрел на неё. Его челюсть отвисла, в то время как щёки откровенно покраснели.

— Чт… что ты только что сказала?

— Ты что, не слышал меня? Похоже, мозг не единственная вещь, которая неправильно работает в тебе… — резко ответила она, обида на её лице становилась более явной, как и румянец.

— Т-только что, — начал он, медленно подходя к ней, шок всё ещё не покидал его лица. — Ты только что назвала меня?..

— Н-не пойми неправильно! — прервала она, её голос поднялся на октаву. — Это была просто оговорка, я знаю, это звучит странно, когда я говорю это…

Её спина ударилась о холодильник с мягким стуком, правая рука Окабе хлопнула по безупречной пластиковой поверхности рядом с её головой.

— Что?..

— Так нечестно, Курису, — теплота взгляда выдала его слова, когда он сократил расстояние между ними. — Сейчас я так счастлив, что действительно могу сойти с ума.

Торт упал на пол.

***

Есть одна вещь, которую я ищу, — это смеющийся голос звёзд…²

Окабе Акеми удовлетворённо напевала, пока поднималась по лестнице, ведущей в квартиру. В тот день она была в очень хорошем настроении. Девушка Ринтаро оказалась очень приятной, даже слишком хорошей для её сына-идиота. Да, она не очень хорошо готовила, но она была более чем готова помочь ей совершенствоваться…

— А?

Как только показалась кухня, ей предстало зрелище, которое она никогда не думала увидеть. Стоя перед холодильником с шоколадным тортом, валяющимся под ногами, её сын и его девушка были очень заняты, страстно целуя друг друга.

«Ну и ну! Современная молодёжь».

Напевая ту же песню, что и до этого, она спустилась по лестнице, по которой пришла, с понимающей улыбкой на лице и поймала на себе вопросительный взгляд мужа.

— Думаю, я ещё немного помогу в магазине…

Notes:

¹Здесь Курису называет его "Mad silent test", так что я попыталась подобрать нечто созвучное с русской версией псевдонима;
²Слова из песенки, которую пели Маюри и Кагари в S;G0, перевод взят отсюда: http://anilyrics.ru/hoshi-no-kanaderu-uta/

Chapter 3: Promise

Notes:

(See the end of the chapter for notes.)

Chapter Text

— Кагари-тян, — мягко позвала Маюри, улыбаясь маленькой девочке, сидевшей перед ней на небольшом диване в Лаборатории. — У меня для тебя чудесные новости.

Во взгляде младшей девочки вдруг вспыхнула искорка любопытства.

— С сегодняшнего дня Маюши будет твоей настоящей мамой.

Не в состоянии сдержать удовлетворение, Маюри расплылась в счастливой улыбке.

Голубые глаза Кагари расширились, сияя чистой безудержной детской радостью.

— П-правда?!

— Да, — ответила Маюри с любовью во взгляде, которая заставила сердце Курису сжаться, когда та наблюдала сцену перед собой. — Ты счастлива?

Не сказав ни слова, Кагари бросилась в объятия мамы, обхватив маленькую фигурку Маюри своими крошечными ручками, будто она была спасительным якорем посреди шторма. В её больших небесно-голубых глазах блестели прозрачные слёзы.

— Наконец… Я нашла тебя, мамочка!..

На нежных чертах лица Маюри отразилось удивление, когда она начала тихо плакать, словно она не понимала, почему так отреагировала.

— Да, Кагари-тян. Мамочка здесь.

Курису почувствовала, что это зрелище не предназначалось для их глаз, поэтому перевела взгляд на Ринтаро, сидящего рядом с ней в Комнате Разработок.

Взгляд его янтарных глаз уже был устремлён на неё.

Будто бы прочитав её мысли, он кивнул, на его губах появилась тёплая улыбка.

Просто невероятно, как с годами они научились понимать друг друга с одного взгляда. Время могло уничтожить всё, но в их случае даже после нескольких лет брака оно лишь укрепило ту связь, которая бросила вызов законам пространственно-временного континуума.

***

— Я так рада за них, — начала Курису, когда они шли под цветущей вишней днем поздней весной. — Как бы антинаучно это ни звучало, мне кажется, что они каким-то образом были созданы друг для друга. У меня нет никаких особенных воспоминаний о том, что Кагари и Маюри были семьёй, но мне было очень приятно видеть их вместе.

Тёплая рука накрыла её ладонь. Она почувствовала, как её губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— Думаю, ты права. Велика вероятность, что это последствие Считывающего Штайнера. Если мы хотим объяснить это «антинаучно», то могли бы сказать, что чувства могут преодолевать время гораздо лучше, чем воспоминания, — объяснил Ринтаро, посмотрев на неё с озорным блеском в глазах. — За прошедшие годы во мне созрело убеждение, что некоторым людям просто суждено быть вместе, прямо как нам с тобой.

— Ты такой болван, — пожурила она, легонько хлопнув его по руке. Даже после нескольких лет совместной жизни он всё ещё умудрялся говорить такие вещи, от которых она краснела, как подросток.

— Ой-ой. А ты, как всегда, демон, Кристина, — поддразнил он с нежной улыбкой. — Но всё же я действительно верю в это. Некоторые вещи не изменятся, независимо от того, в какой мировой линии мы находимся.

Ветер тихо свистел среди деревьев. Свет заката просачивался сквозь ветви, сияя как золотые звёзды на железнодорожных путях, которые они пересекали.

— Эй, Ринтаро.

— Мм?

Тонкая вереница розовых лепестков купалась в оранжевом свете дня, танцуя в небе над их головами.

— Однажды… Я бы хотела, чтобы мы тоже были счастливой семьёй.

Костлявые пальцы переплелись с её.

— Тогда обещаю.

 

«Я всегда, всегда буду рядом с тобой…¹»

Notes:

¹Слова из песенки, которую пели Маюри и Кагари в S; G0, перевод взят отсюда: http://anilyrics.ru/hoshi-no-kanaderu-uta/

Chapter 4: Drunk

Chapter Text

Хиядзё Махо потеряла дар речи. Она могла бы сказать, что, несмотря на непохожесть, Макисе Курису и Окабе Ринтаро были её самыми близкими друзьями.

Весь смысл вечера состоял в том, чтобы сходить в кафе и отпраздновать их первое совместное пребывание в Токио. Она действительно изо всех сил старалась избежать худшего, но, несмотря на все усилия, была вынуждена наблюдать катастрофу, разворачивавшуюся прямо у неё перед глазами.

Рука хлопнула по деревянному столу в гостиничном номере. Два огромных стакана, опустошённых до дна, лежали на его поверхности, зловеще поблёскивая на свету.

— Кристи-и-ина!

— Говорила же, нет там «тина»!

— Тихо! Простая Ассистентка не имеет права спорить насчёт имён, выбранных моим гениальным умом!

С ужасным предчувствием Махо увидела, что глаза Курису заблестели и из них вот-вот грозились пролиться слёзы. Она знала, что позволить им заказать алкоголь не лучшая идея, но допустила роковую ошибку, доверившись их благоразумию.

— Видишь? В этом вся проблема! Сначала ты говоришь мне, что любишь меня и что пожертвовал бы миром, чтобы быть со мной, а потом я для тебя всего лишь простая ассистентка!

— Ребят, когда я сказала вам открыто поговорить о своих чувствах, я не имела в виду заниматься этим в нетрезвом виде на людях, — подчеркнула Махо, пытаясь остановить этот цирк.

Часть Махо хотела похвалить себя за то, что она предусмотрительно забронировала отдельный номер.

Махо не призналась бы в этом даже под пытками, но она действительно любила этих двоих и желала их отношениям всего самого лучшего. Она совсем не была экспертом в любви, поскольку испытывала неприязнь к чему-либо, что мешало здравому смыслу до такой степени, что заставляло кого-то вести себя глупо, но было ясно как день, что этим двум болванам был необходим долгий откровенный разговор.

Её слова были пропущены мимо ушей.

— Проблема во мне? Позволь напомнить, любительница экспериментов, что я по-настоящему признался тебе в любви и именно ты не дала мне чёткого ответа!

Курису раздражённо вскрикнула, демонстративно указывая на своего собеседника.

— Что я должна была тебе ответить, если твоё поведение противоречит словам?

— Ага! Говорит гениальная извращенка, укравшая мой первый поцелуй!

Сотрудники Лаборатории Гаджетов Будущего всегда твердили о том, что Курису и Окабе-сан на самом деле встречались и сами не знали об этом. Раньше Махо считала это утверждение бессмысленным. Но теперь, слушая их абсурдные глупости, она должна была признать, что никакое другое выражение не могло описать отношения этих идиотов лучше.

Она глубоко вдохнула, прежде чем схватила свой всё ещё нетронутый стакан с пивом и сделала огромный глоток.

Она ударила руками по столу, наконец добившись внимания своих друзей.

— Слушайте сюда, вы, бестолочи! С меня хватит этой бредятины! Прекратите бросаться друг в друга несуществующими обвинениями и начните вежливо разговаривать, как взрослые люди!

Окабе и Курису в шоке посмотрели на неё, прежде чем неловко прочистили горло. Словно дети, которых отругали за непослушание, эта парочка опустилась на свои места с поражённым вздохом.

Воцарилось тяжёлое молчание. Ни один из её друзей не был человеком действия, но остатки алкоголя, похоже, ослабили их обычную сдержанность, потому что Курису заговорила первой.

— Слушай, — начала она со вздохом. Проблески ясности в её взгляде принесли Махо некоторое облегчение. — Пожалуй, я преувеличила, но это не отменяет того факта, что я говорила о проблеме на полном серьёзе.

Окабе выпрямил спину, сложив руки на груди с немного смущённым видом.

— Думаю, я тоже преувеличил, Ассистентка. Этот Безумный Учёный должен извиниться перед тобой, если ты не будешь дерзить.

Курису открыла рот, как показалось Махо, в попытке оспорить это прозвище, вскоре закрыв его. Румянец на её щеках стал немного ярче.

— Знаешь, мне надоело ходить вокруг да около, — нахмурившись сказала Курису, складывая губы бантиком. — Я взываю к твоему странному чуднóму мозгу в виде исключения, поэтому лучше слушай внимательно и будь благодарен.

Не было похоже, что её младшая коллега была очень прямолинейной в личных вопросах, но Махо предположила, что действие пива на обоих её опьяневших друзей ещё не угасло. Хотя она и была уверена, что обсуждать такие вещи как чувства под воздействием алкоголя не самый здравый способ решения проблемы, у неё было ощущение, что это могло стать хорошим началом.

Не то чтобы за ними было весело наблюдать или что-то в этом роде.

Такая прямота, однако, уже давала свои плоды, ведь молодой человек, сидящий напротив Курису, смотрел на свою собеседницу со смесью любопытства и полного ужаса.

— Проблема в том, что я никогда не могу серьёзно поговорить с тобой. Всегда звучит эта чушь про «Организацию» и Скандинавскую мифологию, и ты постоянно называешь меня по прозвищам… — она осеклась, её голос становился слегка задумчивым. — … Иногда у меня складывается впечатление, будто то, что я говорю, не имеет для тебя никакого значения.

Окабе — всё ещё с красным лицом — выглядел так, будто свалился с небес. Его выражение лица стало необыкновенно серьёзным, взгляд его золотистых глаз был прикован к голубым глазам Курису. Махо жалела, что у неё не было попкорна, чтобы похрустеть.

— Всё в тебе важно для меня.

Первый удар.

Махо сдержала смех от сопливого ответа Окабе, пытаясь сохранить самообладание, что помогло ей избежать ещё более неловкой ситуации.

— Очень… очень трудно в это поверить с учётом того, что обычно ты ведёшь себя очень по-детски, — несмотря на неприкрытый румянец на щеках, голос Курису звучал очень серьёзно.

Окабе состроил гримасу, положив руку на лицо.

— Наверное, у меня есть свои недостатки, раз я не способен сказать вслух, как много ты для меня значишь. Организация выставила бы меня на посмешище, если бы узнала об этом.

Второй удар.

— Как много я…

— Курису, — голос Окабе был строгим, но нёс в себе намёк на теплоту. К своему разочарованию, Махо пришлось признать, что он выглядел довольно круто, когда вёл себя таким образом. — Я повторю это снова. Всё в тебе важно для меня настолько, что я отдал бы за это свою жизнь.

Третий удар. Нокаут.

***

— Хиядзё слушает.

— Туттуру, Махо-сан!

— Ой, Маюри-тян. Ты что-то хотела?

— Маюши немного волновалась за Окарина и Курису-тян, потому что они не отвечают на звонки. Всё хорошо?

— Думаю, будет лучше сказать «все хорошо, что хорошо кончается».

— А? О, кажется, Дару-кун хочет поговорить с тобой. Пока-пока, Махо-сан!

— Привет, Махо-тян?

— А, Хашида.

— Ну?

— Немедленно покиньте Лабу.

— Сколько у нас времени?

— Я оставила их целующимися в такси пять минут назад.

— ЕСТЬ, СЭР!

Chapter 5: Scars

Notes:

(See the end of the chapter for notes.)

Chapter Text

— Не могу поверить, что всё это в нашем распоряжении. Выглядит… дорого, мягко говоря.

Босые ноги передвигались по деревянному полу с мягким глухим стуком. Чистая поверхность блестела от тёплого света раздевалки.

— Ку-ня права. Фейрис слышала об этом месте, ня. Это очень древнее здание, которое недавно отреставрировали и превратили в элитный онсен.

— Понятно, не думала, что подобное место есть в Окинаве, — подключилась Махо, собрав свои непослушные волосы в тугой конский хвост. — Но всё же… что ещё более невероятно, так это то, что всё это бесплатно.

Моэка потуже затянула пушистое полотенце вокруг своего модельного тела; её длинные волнистые волосы были собраны в пучок. Курису не могла не почувствовать укол зависти.

— Сиине-сан… очень повезло.

— Думаю, «повезло» — это преуменьшение. Приблизительно рассчитать вероятность выигрыша — больше похоже на чудо, — деловито разъяснила Курису.

Всего неделю назад Маюри ворвалась в Лабораторию Гаджетов Будущего со своим обычным приветствием и невероятно оживлённой и бодрой улыбкой. Причина её чрезмерно радостного поведения лежала в белом конверте, которым девушка с энтузиазмом размахивала. Оказалось, что она участвовала в праздничной лотерее Акихабары за несколько дней до этого, выиграв потрясающий главный приз.

— Эксклюзивный четырёхдневный отдых в таком месте могут позволить себе невероятно богатые люди, так что мы должны как следует отблагодарить Маюри за то, что она разделила с нами свой выигрыш.

— Кстати о Сиине-сан, — начала Махо, нахмурив своё немного детское лицо. — Где она? Я не видела её с тех пор, как мы расположились в номерах.

— Маюши сказала, что она и Рука-ня пойдут впе…

В комнате раздался испуганный крик.

— Маюри-тян! — воскликнул явно взволнованный голос Урушибары Руки.

Тишина.

Курису быстро обменялась обеспокоенным взглядом со своей старшей коллегой и остальными друзьями.

— Голос донёсся… из общей купальни.

Не раздумывая, Курису бросилась к горячему источнику, хлопнув раздвижными дверями. Густой туман от пара окутал полуоткрытое пространство. Круглая ванная, окружённая гладкими круглыми камнями, располагалась на прохладном вечернем воздухе под усыпанным звёздами небом.

Как только она осмотрела место, сзади послышались тяжёлые шаги, быстро становившиеся всё громче. А затем в спешке мимо неё пронёсся Окабе Ринтаро с бледным лицом и в белом полотенце, прыгнув в тёплую воду с болезненно-взволнованным выражением лица.

— Маюри!

Его голос эхом разнёсся по явно пустому пространству.

— А? Что-то не так, Окарин?

Без малейшего намёка на смущение от того, что она одета только в полотенце перед представителем противоположного пола, Сиина Маюри, за которой следовал Урушибара Рука, выпрыгнула из дымки с озадаченным выражением лица.

— Ты кричала до этого. Что-то случилось? — быстро спросила девушку Курису.

Облегчение разлилось внутри неё в тот момент, когда она увидела, как Маюри виновато улыбнулась им.

— Э-хе-хе. Маюши слишком быстро попыталась встать и поскользнулась на полу.

На её глазах Окабе рухнул на пол с громким вздохом облегчения.

— Мы переживали, что с Маюши-ня что-то случилось, — присоединилась Фейрис из-за спины.

Выражение на детском лице Маюри изменилось на искреннее сожаление.

— Мне очень жаль, Окарин, ребята… Маюши не хотела заставлять вас волноваться.

Курису ещё раз вздохнула, остаточное напряжение в теле наконец исчезло. То, что планировалось как расслабляющая поездка, с сотрудниками лаборатории каким-то образом превратилось в приключение. Но больше всего её удивило то, что она думала об этом не как о неприятности, а как о чём-то любимом. В некотором смысле она столкнулась с тем, что дух Лабы оставался неизменным, даже когда они физически не находились в ней.

Они все присматривали друг за другом; связь, которая пересекала мировые линии, объединяла их, словно неразрывная нить.

— Вот оно! Спецарт¹ разбло… А? Окарин, что ты тут делаешь? Только не говори, что пытался подсматривать за женской ванной без меня!

Голос, очевидно принадлежавший Хасиде, прервал её мыслительную цепочку. Окабе, всё ещё стоя на коленях, шокированно посмотрел на своего лучшего друга.

— Дару, всё не так, как кажется, я могу объяснить!

Именно в этот момент Курису поняла, что Окабе и Хасида стояли в комнате с почти полностью раздетыми девушками. Как только эта мысль пронеслась у неё в голове, она почувствовала, как потеплели щёки от мысли, что Окабе видит её в таком состоянии: её худощавую фигуру, окружённую пышными изгибами тел их подруг.

— Вы двое, — начала она, отчётливо произнося каждое слово сквозь стиснутые зубы.

Замешательство на лицах Окабе и Хасиды быстро сменилось выражением полнейшего ужаса.

— Немедленно убирайтесь отсюда, извращенцы!

Когда Хасида быстро выбежал через дверь, Окабе медленно поднялся, Маюри и Рука помогли ему с виноватыми улыбками.

Именно тогда она увидела его. Он начинался на последнем ребре, огибая бок, и заканчивался немногим ниже края полотенца. Часть давно зажившей рубцовой ткани в виде неровной линии и толстая кожа резко контрастировали с остальной частью живота.

Когда на долю секунды их взгляды встретились, проблеск вины в его глазах подтвердил её мысли: это был знак его страданий.

***

— …ису?

— Крис-тян?

Курису слегка пошатнулась, встряхнув головой. Когда её глаза сфокусировались, перед ней возникли обеспокоенные лица Маюри и Махо.

— Ой, простите. Вы что-то сказали?

Взгляд Маюри погрустнел, когда та заглянула ей прямо в глаза.

— Ты в порядке, Крис-тян? Ты странно ведёшь себя в последнее время. Тебе невесело?

— Сиина-тян права. Ты часто витаешь в облаках последнее время. Что-то случилось? — Махо, сидевшая на соседнем футоне, осмотрела её подозрительным взглядом.

Ситуация и правда выходила из-под контроля. Часть её всегда знала, что должен быть какой-то знак, указывающий на безрассудный подвиг, который удалось совершить Окабе, но только её воображение не смогло полностью ухватить сущность этой раны. Она выглядела гораздо серьёзнее, чем обычное ранение раскладным ножом.

Просто что-то не состыковывалось с её воспоминаниями, и тот факт, что Окабе никогда не говорил об этом шраме, усиливал её подозрения. Она часто уходила в свои мысли на протяжении этих четырёх дней отдыха, и, как бы весело ей ни было, она чувствовала, будто между ней и Окабе была какая-то недосказанность.

— Я в порядке, правда. Мне было так весело, что уже совсем не осталось сил, — объяснила она с виноватой улыбкой, неосознанно теребя рукава юкаты. — Горячие источники и еда здесь настолько хорошие, что возвращаться завтра в Акибу будет очень обидно.

Лицо Маюри расплылось в яркой улыбке, девушку явно убедили её слова.

— Ты совершенно права, Крис-тян! Но знаешь, Маюши чувствует, что начнёт скучать по лаборатории, если мы останемся на подольше.

Курису поймала себя на том, что улыбается в ответ, энтузиазм девушки был заразен.

— Да, ты права.

***

Тёмный узкий коридор. Маниакальный смех мужчины в белом лабораторном халате.

В полумраке того места сверкал зловещий блеск лезвия, направленного на её отца.

Невыносимая боль.

Холод.

Страх.

— Зачем ты это сделал? — слабое тепло обернуло её тело. Оно было по-странному знакомым, и она отдалась в объятия этого незнакомца, к которому ощущала такую близость.

Его голос был таким надломленным, таким болезненным, что ей хотелось заплакать.

Слабая натянутая улыбка расплылась на её губах. Мужчина повторял её имя, словно мантру, его голос становился всё отчаяннее с каждой секундой.

— Он всё ещё… мой отец.

***

Луна ярко светила на небе, её сияние было таким сильным, что затмевало ближайшие звёзды.

В саду стояла тишина, единственным уловимым звуком было журчание ручья, наполнявшего ванну. Тонкая пелена пара поднималась от тёплой воды, когда Курису со вздохом погрузила в неё ноги.

Тепло разлилось по её конечностям, частично смывая холод, пронзивший тело во время сна.

«Значит, вот каково умирать, да?»

Курису знала: то, что она видела в подсознании, было не просто сном. Она испытывала ощущение подвешенности между двумя разными мирами так часто, что привыкла различать воспоминания из других мировых линий.

Часть её осознавала факт, что те самые образы и ощущения были недостающими фрагментами загадки, которой она терзала себя на протяжении последних четырёх дней.

— Знаешь, я бы предпочла, чтобы ты показал его мне, а не чтобы я обнаружила сама.

Окабе, сидевший рядом с ней на краю ванны, испустил дрожащий вздох.

— … прости.

— Не извиняйся, дурак, — пожурила Курису, рассеянно передвигая ногами в тёплой воде.

Последовало молчание. Почему-то она чувствовала, что не могла посмотреть на парня, сидевшего рядом с ней.

— Это расстраивает, — внезапно выпалила она. — Потому что ты поступил опрометчиво. Ты мог также любить меня из другой мировой линии, но это не отменяет того факта, что ты чуть не умер, спасая меня.

Окабе закрылся в таинственном молчании, не подавая никаких признаков желания отвечать на её высказывание. Он всегда так поступал, когда дело доходило до вещей, связанных с миром, в котором была другая её версия. Несмотря ни на что, она иногда задумывалась, тоскует ли ещё его сердце по той Макисе Курису, проецируя чувства на неё, как будто она была заменой.

— Знаешь, я не считаю, что заслуживаю, чтобы кто-то рисковал своей жизнью ради меня. Тогда я была тебе сродни незнакомцу, но ты всё равно получил ножом в живот ради меня, — её губы сложились в кривую улыбку. — С моей стороны эгоистично так думать, но… это делает меня счастливой. Почему-то я чувствую, будто моё существование для кого-то важно.

Когда она подняла взгляд, то обнаружила, что Окабе уставился на неё с нечитаемым выражением лица. В тот момент в юкате и с невысказанными эмоциями в глазах он выглядел почти что другим человеком, версией Окабе Ринтаро, которую она никогда не знала. Человек перед ней был не просто странным двадцатилетним самопровозглашённым безумным учёным или молодым человеком, который так нежно целовал её на фоне пылающего заката.

— Для меня нет никого важнее, чем ты.

Её глаза отражались в его печальном взгляде. Их судьбы были переплетены, ведь они оба испытали отчуждение и печаль, являвшись путешественниками во времени. Для расстояния между ними не было никаких причин, но оно всё ещё существовало.

Оно должно было быть сведено к нулю.

— Хочу тебя спросить кое о чём и хочу, чтобы ты честно ответил. Не ходи вокруг да около, — её губы сжались в тонкую линию. — Ты сделал это, потому что хотел прочувствовать ту же боль, что и я?

Глаза Окабе расширились, в его янтарных радужках появился проблеск печали.

Её выражение лица смягчилось.

— Разве ты не безумный учёный? Ты должен был предвидеть, что рано или поздно я вспомню.

Со вздохом он переместил взгляд на луну.

— Просто… Я одновременно хотел, чтобы ты помнила и не помнила. Это случилось в другой мировой линии, но для меня это было взаправду. Иногда это всё ещё очень мучает меня.

Курису вытянула руки, из рукавов юкаты выглянула бледная кожа. Её ладони потянулись в его лицу, возвращая его взгляд на себя.

— Я не умерла, я здесь, — она мягко улыбнулась, в уголках губ появился намёк на печаль. — Я здесь, потому что ты спас меня.

Окабе смотрел на неё некоторое время, слегка приоткрыв рот, и Курису задумалась, выглядела или звучала ли она странно, когда говорила эти слова.

Лёгкий смешок помешал её мыслям пойти наперекосяк.

— Вне зависимости от мировой линии я правда не могу соревноваться с тобой, — произнёс Окабе, ласково улыбаясь. — Всё сложнее, чем ты, возможно, думаешь. Но во всяком случае, думаю, ты отчасти права. Думая об этом как о возможности искупить то, что я сделал с тобой, я набрался смелости пройти весь путь. Я просто знал, что должен это сделать.

Курису опустила руки по бокам и начала играться с кончиками волос. Она отвела взгляд, внезапно почувствовав смущение из-за своего поведения.

— Эй, — позвала она после нескольких мгновений молчания, её взгляд затерялся в спокойных движениях серебристой ряби на поверхности воды. — Можно я… можно я посмотрю?

Окабе рвано вздохнул, испустив дрожащий вздох. Её взгляд встретился с его, надолго задержавшись на нём.

— … Ладно.

По её лицу разлилось тепло, когда она дрожащими руками приспустила плечо его простой синей юкаты, наполовину обнажив его худощавый торс.

Он отвёл взгляд, его щёки слегка покраснели. Она ожидала какой-нибудь язвительный комментарий вроде «какая же извращённая у него ассистентка», но ни единого слова не последовало вслед её действиям.

Шрам был абсолютно таким же, каким она видела его за несколько дней до этого; длинная неровная линия, пересекавшая половину живота. Её пальцы неуверенно зависли над отметиной, прося молчаливого разрешения.

Большая рука обернула её запястье, через ткань просачивалось тепло, когда она застенчиво вела её ладонь по шраму. Дыхание обоих приостановилось на мгновение, когда они соприкоснулись кожей.

Ткань шрама была немного бледнее и плотнее, чем остальная кожа живота, с неровными краями, контрастировавшими с гладкой поверхностью. Окабе, возможно, нужно многое объяснить ей, поскольку путешествия во времени больше не являлись табу между ними. Она знала, что за этим шрамом стояло нечто большее, чем было видно, что-то, что навечно оставило след на них обоих.

Бессилие потерпеть неудачу снова и снова, чувство потери, сопровождавшее неизбежное исчезновение тех, кого они любили. Физическая и психологическая боль, которую они испытали как жертвы и путешественники во времени.

Прежде чем она опомнилась, на глаза навернулись слёзы. Она ненавидела это.

— Курису… — Окабе посмотрел на неё сверху вниз с неприкрытым беспокойством, в его голосе слышалась вина. — Пожалуйста, не плачь. Я…

— Я… я не плачу! — запротестовала она, вытирая слёзы свободной рукой. Она практически слышала, как Хасида где-то говорит: «Ответ настоящей цундере, орз²».

С губ Окабе слетел смешок, когда его пальцы легли на её ресницы.

— Как ни посмотри, но ты плачешь, Кристина.

— Нет там «тины», — проворчала Курису с улыбкой, подняв голову. Размеренный пульс глухо стучал под её ладонью, когда рука случайно переместилась на его грудь.

Она должна была чувствовать некоторое смущение, но затем губы Окабе мягко поцеловали её веки. Ощущение было по-странному знакомым.

— Не думала, что ты такая смелая, Курису.

Сзади раздался весёлый голос. Они обменялись одновременно испуганными и смущёнными взглядами, когда поняли, насколько двусмысленно всё выглядело со стороны.

— Я подозревала, что между вами что-то есть, но не представляла, что вы уже настолько влюблённые голубки.

Хиядзё Махо многозначительно на них посмотрела, ухмылка на её лице становилась всё шире. Они отпустили друг друга из своих любовных объятий, словно между ними возникла внезапная и мощная отталкивающая сила.

Окабе вскочил, уже сложив руки в фирменной позе Хооина Кёмы.

— Безумный Учёный вроде меня не может крутить ш-шуры-муры со своей ассистенткой!

— Я даже не помню, чтобы когда-то была ассистенткой, а самое главное — твоей! — фыркнула Курису, вытащив ноги из ванны. — Пойдём, семпай. Не стоит тратить драгоценные часы сна, разговаривая с этим дураком.

— Да, да. Знаешь, вы действительно созданы друг для друга.

— Не созданы!

Notes:

¹ - CG или CG event - специальная статичная картинка, которая открывается в визуальных новеллах при прохождении определенного сценария;
² - orz - символьный смайлик (человек стоит на согнутых коленях, касаясь пола головой), означает отчаяние, досаду, безнадёжность.

Chapter 6: Date

Notes:

(See the end of the chapter for notes.)

Chapter Text

Это было худшее свидание на свете.

Были времена, когда они были всего лишь детьми с бурным воображением, тогда Маюри сказала ему, что каждый человек связан со звездой.

Он, Хооин Кёма, как злой гений и безумный учёный, очевидно был рождён под несчастливой.

Он вёл одинокую борьбу против целого мира, когда у Организации были глаза и уши в каждом уголке планеты. И он был готов поклясться, что происходящее — их рук дело.

— Да, это я. Как я и предполагал, прогноз погоды на NHK ведёт Их предводитель. Впрочем, не переживайте. Поскольку я буду защищать мою Ассистентку до тех пор, пока последние силы не покинут моё те…

— Не мог бы ты перестать говорить с самим собой по телефону и побежать уже? Твой халат насквозь промок, а я не собираюсь портить эту юкату.

Стоя рядом с правой рукой и сжавшись вместе с ним под лабораторным халатом в качестве непрочной защиты от дождя, Курису испепеляла его взглядом.

— Ты должна быть польщена, Ассистентка. Ибо я разделяю с тобой свои священные серебряные доспехи, — ответил Окабе в чрезмерно театральной манере.

Миниатюрная девушка рядом с ним приподняла бровь, ухмыляясь.

— Священные серебряные доспехи? Вам предстоит пройти долгий путь, чтобы выглядеть как рыцарь… Хооин-сан.

— Единственное звание, которое я признаю, — это «безумный учёный», Кристина.

— Грр, как же ты раздражаешь…

В тёмно-сером небе раздался раскат грома, словно для того, чтобы пресечь их ссору в зародыше. Вскоре его с новой силой сменил яростный проливной дождь.

В тот вечер они должны были вместе наслаждаться праздником. Но погода изменилась не им на руку, застав их совершенно неподготовленными в нескольких станциях от Акихабары.

Окабе остановился как вкопанный, заработав вопросительный взгляд от Курису.

— Окабе? Что случилось?

Он с улыбкой опустил взгляд на собеседницу с озорным блеском в глазах.

— Очень жаль, что юкате, в которой ты так хорошо выглядишь, суждено испортиться.

— О чём ты?..

Убрав халат над головами, он быстро просунул руки в рукава, ощущая тяжесть намокшей ткани, уже прилипшей к телу.

— Эй!

Окабе не знал, было ли это восклицание вызвано удивлением, злостью или смущением. Он уже бежал под дождём, взяв ошарашенную Курису за мягкую ладонь.

***

С неба падали миллионы прозрачных капель, каскадом стекая с деревянной крыши храма, спрятанного среди деревьев.

В звенящей тишине проливного дождя их усталое дыхание отдавалось мимолётным эхом.

Курису смотрела на него нечитаемым взглядом, её длинные каштановые волосы были мокрыми, но всё ещё были завязаны в косу. Его халат тяжело повис поверх тёмной одежды, а волосы прилипли ко лбу.

Окабе посмотрел на неё в ответ, и внезапно, словно по беззвучному обоюдному согласию, дождь наполнился их смехом.

— Просто чтобы ты знал: это был ужасный способ сбежать после комплимента, — сказала Курису, на её губах всё ещё играла широкая улыбка, когда она повернулась к нему спиной.

Юката колыхнулась от её движений. Простая розовая с красным цветочным принтом, она сочеталась с заколкой, которую Курису прикрепила на косу. В тот момент Окабе осенило, что она, возможно, нарядилась специально для него.

— Безумный учёный не робеет даже перед лицом самой серьёзной опасности.

— Да, да.

— Хотя… она действительно хорошо смотрится на тебе.

Слабое тепло залило его щёки, несмотря на холодный воздух дождливого вечера. Он поблагодарил бога, какого бы не почитали в этом храме, за то, что Курису не видела его лицо.

— …Спасибо.

Несмотря на явно спокойный ответ, под тусклым светом свисавшего с угла крыши фонаря уши Курису были красными, выдавая её эмоции.

Окабе вздохнул. Он планировал поговорить на важную тему во время салюта на празднике, но решил, что ничего не получится.

В конце концов, это тоже был выбор Врат Штейна.

Он повернулся к ней спиной, вглядываясь в тёмные очертания деревьев, вырисовывавшихся на темнеющем небе. Звуки дождя заполняли тишину, напоминая ему о далёких мгновениях, полных любви и боли.

— Курису… прости меня за тот вечер.

— Что за внезапное извинение? — услышал он удивлённый ответ через несколько секунд. — Не похоже на тебя.

В её манере говорить слышался оттенок беспокойства, и Окабе обнаружил, что старается сдержать глупый порыв обнять её. Ему необходимо сохранять самообладание, потому что он знал, что не может упустить шанс. Ведь в тот момент он не знал, когда ещё раз выпадет возможность открыто поговорить с Курису.

— Мне нужно многое сказать, но, пожалуйста, просто не оборачивайся пока, или… я растеряю ту горстку мужества, что у меня есть.

Ему было немного неловко говорить так откровенно, не говоря уже о том, что он только что опроверг своё предыдущее заявление об отсутствии страха, но он также понимал, что искренность могла стать единственным способом, чтобы… прояснить ситуацию.

Он должен был поднять этот вопрос уже очень давно, ещё когда признался Курису в любви в Америке. Несколько дней назад он проснулся на полу лаборатории с раскалывающей головой болью, а Курису, всё ещё одетая в прекрасное платье Лолиту¹, мирно спала на диване. Вспышки их ожесточённого спора захлестнули его сознание с тошнотворным ощущением, напоминающим Считывающий Штайнер.

— Наверное, с моей стороны было лицемерием сказать, что ты непоследовательна в своих действиях, хотя я первый начал делать вид, что ничего не знаю.

Не она одна была на грани, думая о том, насколько нечёткими были границы у их отношений. Как бы сильно он ни любил Курису и сколько раз ни признавался бы в своих чувствах, на самом деле он никогда не вёл себя соответствующе.

В конце концов, когда речь шла о ней, он всё ещё был трусом.

Дождь продолжал литься с неба, прозрачные капли блестели под тёплым тусклым светом фонарей. Бархатная темнота медленно окутывала окружающий пейзаж.

— Просто… — Окабе медленно вздохнул, силясь подобрать нужные слова. — Просто для меня ты такая… ослепительно великолепная. И не только потому, что твою первую статью опубликовали в семнадцать. Когда бы меня не прижимало к стене, именно ты всегда находила способ помочь мне, веря моим словам и придавая мне сил не сдаваться в случае с Маюри. Всякий раз, когда я терялся среди мировых линий, именно ты возвращала меня в реальность. Я бы пропал без тебя.

Курису тихо стояла за его спиной. Интересно, какое у неё сейчас лицо?

— Всегда была причина, почему я обзывал тебя, кое-что, что я не понимал, пока чуть не потерял тебя навсегда… блин, это так тупо, что мне стыдно даже думать об этом.

— Что… что за причина?

Голос Курису был неожиданно мягким, таким тихим, что почти слился со звуками дождя.

С его губ слетел очередной вздох, он закрыл глаза.

— Я был смущён.

— Смущён?

— Да, — выдохнул он, его слова затерялись в самоуничижительном смехе. Их окружала лишь темнота, окутывающая их в их собственном маленьком мире. — Как такой идиот вроде меня может обращаться по имени к кому-то столь невероятному? Я всегда восхищался тобой, и когда я узнал тебя по-настоящему… всё стало безнадёжным. Ты ворвалась в моё сердце, и после долгого…

Стук деревянных гэта² по полу эхом отдавались в затерянном пространстве, где они были единственными обитателями. Слабое тепло разлилось по его спине, и маленькие тонкие пальцы переплелись у него на животе.

— Курису?..

— Н-не смотри! — последовал лихорадочный ответ, когда Окабе неуверенно попытался повернуться. Он сказал что-то не то? Она злилась на что-то, что он упомянул в своей речи? Пока мысли хаотично кружились в его голове, Курису снова заговорила. — Мне тоже нужно кое-что сказать. Так что, пожалуйста, просто… выслушай меня.

Её голос звучал мягко, как хлопанье крыльев бабочки, и Окабе обнаружил, что уставился в небо; напряжение и предвкушение разливались по его венам с каждым ударом сердца.

— Бо́льшую часть жизни я жила, стараясь оправдать те ожидания, что люди на меня возлагали. После того, как отец отверг меня, каждой клеточкой своего существа я сфокусировалась на исследованиях. Но из-за того, что я женщина — пусть и такая молодая! — люди в академическом сообществе смотрели на меня свысока.

Курису замолчала, её хватка на талии Окабе усилилась.

Она была такой маленькой по сравнению с ним, и всё же эти маленькие плечи выдержали на себе бремя многих болезненных моментов. Всегда гордая и сильная, она прятала хрупкость своего сердца, глядя на мир с высоко поднятой головой.

— Честно говоря… я очень благодарна тебе.

Окабе почувствовал, как его глаза расширились, когда Курису внезапно стала говорить ещё тише, чем до этого. Теплота её объятий успокаивала на холодном вечернем воздухе.

— Не помню, чтобы я сделал что-то, за что нужно быть благодарной.

— Ты спас мне жизнь, рискнув своей. А потом… ты дал мне место, которому я могла бы принадлежать. Быть с тобой и остальными, проводить время в Лабе… Я начала чувствовать, будто наконец могу быть собой, не боясь осуждения людей.

— Курису…

С губ девушки слетел вздох.

— Послушай. Я… не ненавижу Хооина Кёму. Но, наблюдая за тем, как ты признаёшься мне в любви, а затем прячешься под маской «безумного учёного», я сомневаюсь в твоих намерениях. Частично верю твоим словам, но, как учёный, я не могу действовать без конкретных доказательств.

Его губы растянулись в улыбке.

Вверять даже свои чувства логике… в этом была вся она. Также это была та часть Курису, что он так нежно любил. Он нашёл её ладони на животе. Как и она сама, они были тонкими и маленькими в сравнении с его собственными.

— Окабе… не прячься за маской, — продолжила она. Её голос дрогнул, и его слабость пронзила его сердце. — Если тебя что-то беспокоит, просто поговори со мной, и мы справимся с этим вместе, точно так же, как справлялись в мировой линии Альфа.

— Ты… — начал он, из его груди вырвался раздражённый смешок. Со всей нежностью, на которую был способен, он выбрался из её объятий, сразу же заскучав по ностальгическому чувству теплоты, которое они ему давали.

Он был безнадёжен.

Когда Окабе повернулся, Курису вздрогнула, на её лице отразились удивление и смущение. И всё равно, как и в далёкой мировой линии, она не увернулась от его взгляда.

Он взял её за руку, поражённый тем, как легко она легла в его ладонь, словно была создана для этого.

— Ты действительно хочешь свести меня с ума, да? — наконец спросил он слегка насмешливым тоном.

— Не-а, — ответила Курису, смущённо отвечая на его жест. — Просто хочу, чтобы ты чуть больше доверял мне.

Окабе испустил долгий вздох, следующие слова вырвались из горла более глубоким тоном.

— Какое смелое заявление, Курису. Могу я поинтересоваться, что привело тебя к такому решению?

Её глаза расширились на мгновение, когда милый розовый румянец расползся по её щекам. Курису ненадолго отвела взгляд, их руки всё ещё были соединены в нежном объятии. Наконец, так же внезапно, как отвела взгляд, она посмотрела наверх.

Окабе поймал себя на том, что задержал дыхание.

— Ну, думаю… думаю, я хотела бы быть силой самого важного для меня человека.

Она произнесла эти слова смущённо и тихо, обнажая перед ним свою добрую и привлекательную сторону. Это сотворило странные вещи со струнами его души.

Он как будто впервые увидел её. Каштановые локоны обрамляли её круглое лицо, румянец на щеках очаровательно контрастировал с её бледной кожей. Длинные тёмные ресницы оттеняли её лазурные радужки, в которых вихрем кружился мир невысказанных, но ясных эмоций. Её губы были сложены в обезоруживающую улыбку, на них ещё были остатки помады.

Он никогда не видел ничего настолько красивого.

Это плохо…

— Окабе? Ты…

Прежде чем он смог подумать о том, что собирался сделать, его конечности зашевелились, будто ведомые неизвестной силой. В одно движение он осторожно поднёс её руку к губам, оставив лёгкий поцелуй на ладони.

Множество бессвязных слов сорвалось с губ Курису, её щёки по цвету сравнялись с цветком в волосах.

Осознав, что делает, он быстро отпустил её руку, неловко прочистив горло.

— Э… П-прости за это, — пробормотал он, схватившись рукой за всё ещё мокрые волосы.

— А, о… Я… — Курису потеребила косу, смущённо взглянув на него. — …Я не против.

Между ними воцарилось молчание. Вдали стрекотали цикады, их голоса были единственным слышимым звуком в тишине вечера. В воздухе повисла несколько напряжённая атмосфера, их глаза всё ещё были прикованы друг к другу.

Собрав остатки мужества, он решил перейти к очевидному вопросу.

Он приложил телефон к уху, игнорируя несколько разочарованное выражение лица Курису.

— Это я. Что? Понял, назначенное время действительно пришло. Приберегите свои сомнения на другой случай, ибо я одержу победу. Да. Эль. Псай. Конгру. Курису! — позвал он, убрав телефон обратно в карман халата.

— Д-да?

— С высоты моего безграничного великодушия я предлагаю тебе повышение.

— Да, да, всё что хочешь, только перестань обзывать меня, — она небрежно отпустила его ладонь, махнув рукой. Выпрямив спину, Курису поправила юкату. — Что ж, нам нужно ид…

— Будь моей девушкой.

Она остановилась как вкопанная, медленно развернувшись, чтобы посмотреть на него. На её тонких чертах было написано крайнее потрясение.

— Что?

— Ты слышала, — выделил он, изображая спокойствие, которым совсем не обладал.

На самом деле это было нервным потрясением. Он воспринял предыдущие слова Курису за обходной путь принять его предложение, но, возможно, это одно огромное недоразумение, и на самом деле она не чувствовала к нему ничего такого…

— Полагаю, только дурак откажется от повышения, — наконец произнесла Курису, снимая напряжение. И хотя она говорила своим безразличным тоном, он не упустил румянца на её щеках. — И кто-то должен присматривать за тобой и твоим странным умом. Не говоря уже о том, что многолетний опыт в качестве твоей ассистентки делает меня самым подходящим кандидатом…

Облегчение и нежность наполнили его сердце в тот момент, когда он понял, что бессвязное бормотание Курису — это просто жалкая попытка скрыть смущение. Он чувствовал себя так, будто гора с плеч свалилась; в конце концов его ноги подкосились, и тело свободно рухнуло на землю.

— Окабе?!

В её голосе слышались плохо скрываемые нотки беспокойства, когда она опустилась на колени рядом с ним.

— А, извини… Просто… Я так обрадовался.

Курису сократила расстояние между ним, мягко улыбаясь.

— Дурак, — упрекнула она его, столкнувшись с ним лбом.

Он так сильно любил её.

— Даже у великих учёных моего калибра могут случаться моменты слабости, — заявил он, криво улыбнувшись уголком рта.

— Значит… я твоя слабость? — пробормотала она с уже закрытыми глазами.

— Похоже на то.

Это было лучшее свидание на свете.

Notes:

¹платье Лолита - это платье длиной до колена с рюшами: https://www.joom.com/ru/best/lolita-plate; оказывается, в Японии есть целая субкультура с таким названием: https://ru.wikipedia.org/wiki/Лолита_(мода)
²гэта - японские деревянные сандалии: https://ru.wikipedia.org/wiki/Гэта

Chapter 7: Future

Notes:

Примечание автора: Считаю это прологом к первой истории из моего другого сборника о событиях в мировой линии ВШ, а именно - о свадьбе Дару.

Примечание переводчика: Если созрею, то доберусь до перевода этой работы с:

(See the end of the chapter for more notes.)

Chapter Text

— А? Маюшины часики остановились… Странно, она же совсем недавно их заводила…

Голос на старом ЭЛТ-мониторе вежливо сообщает, что все железнодорожные линии, ведущие к станции Акихабара, временно приостановили работу из-за сообщения о бомбе.

Его сердце наполняется беспокойством, вокруг него сжимается холодная рука.

Группа людей западной внешности, держащих пистолеты и винтовки, врывается в лабораторию и целится в них. Его сердцебиение стремительно ускорилось, холодный пот стекает по спине, когда он поднимает руки.

Отчётливый стук каблуков. Чёрный кожаный костюм.

Кровь льётся по невинному лицу Маюри. Запах пороха. Её последнее мимолётное слово:

— Ока… рин…

***

Лезвие ножа зловеще блестит в слабо освещённом проходе. Макисе Сёити бросает на него испуганный взгляд, уже помышляя сбежать.

Нет времени на сомнения. Он должен спасти её. Своего самого дорогого человека…

Затем случилось это.

Лезвие погружается во что-то мягкое, но это что-то оказывает сопротивление холодному колющему металлу. Тело, безвольно повисшее на его плече, принадлежит Курису, её кровь пачкает его руки, одежду, душу.

— Я не хочу… не хочу… умирать, — слабо говорит её голос, пока кровь стекает по губам, тепло которых он никогда не забудет.

Он убил её. Он убил её.

Измученный вопль, похожий на крик умирающего животного, разрывает тишину.

***

Его глаза распахнулись, холодный пот стекает по лбу и шее. Когда взгляд сфокусировался, над ним появился потолок Лаборатории, в углу рядом с Комнатой Разработок — привычное тёмное пятно от сырости.

— Ринтаро, ты в порядке?!

Знакомый голос позвал его по имени, в тоне просачивалось беспокойство.

Макисе Курису, всё ещё одетая в лабораторный халат, опустилась на колени рядом с маленьким диваном, на котором он лежал, её ясные радужки слегка подрагивали.

— Курису? Что…

— Ты спал, а потом внезапно начал кричать… — перебила она, отвечая на неозвученный вопрос.

Медленно, словно пытаясь унять свой пульс, Окабе сел. Поскольку он убедился, что Курису всё ещё жива, у него возник вопрос:

— …Маюри?

Курису нежно улыбнулась.

— Она ушла домой пару часов назад, забыл? Ты заснул, пока я готовилась к лекции, которая будет на следующей неделе.

Вздох облегчения вылетел из его груди. Он всё ещё был в мировой линии Врат Штейна, в мире, на который не влияет поле аттрактора, в мире, где Маюри и Курису живы, а человечество не обречено.

— Полагаю, очередной кошмар, — произнесла Курису со вздохом, сев рядом с ним.

Он одарил её извиняющейся улыбкой, даже не утруждаясь скрыть правду.

— …Прости, не хотел пугать тебя.

Курису слегка нахмурилась.

— Хватит извиняться, дурак, — отчитала она его, слегка ударив в плечо. — Ты пережил несколько сильных психологических травм, которые оставили на тебе явные признаки ПТСР¹. Это не та вещь, которая проходит за короткий промежуток времени, особенно учитывая как долго и сильно это всё влияло на тебя.

— О? — он почувствовал, что улыбается, его голос автоматически снизился на октаву. Его всегда поражало спокойствие, с которым она встречала почти любую ситуацию. — Моя Ассистентка беспокоится об этом Безумном Учёном?

Курису, к его большому удивлению, надулась, её щёки покраснели, когда она перевела взгляд на старый ЭЛТ-телевизор.

— Р-разве это плохо? Я имею в виду, что пару лет назад я испытала на себе, что значит быть наблюдателем времени. Это было невыносимо, и, когда я думаю о том, через что ты прошёл, я…

— Боже, ты такая цундере, — Окабе обнаружил, что смеётся, легко сжимая её руку. Курису открыла рот, чтобы возразить, но он поспешно продолжил: — Но спасибо, Курису.

— Ну… Я имею в виду… Не знаю, за что ты меня благодаришь, но… Эм, полагаю, не за что, — выпалила она, на её симпатичном лице смешались стеснительность и смущение.

— Есть за что.

Это прозвучало более серьёзно, чем он хотел, и она заметила, это было видно по тому, как её пронзительный взгляд сфокусировался на нём. В нём не было ни следа от того раздражённого взгляда, которым она постоянно одаривала его, когда они были лишь «знакомыми», спасителем и спасённым.

— Я бы навсегда исчез из этого мира, если бы не ты. Ты изменила моё прошлое и продолжаешь изменять моё будущее с каждым прошедшим днём. Если перемещения во времени чему и научили меня, так это важности обладать силой выстраивать наше настоящее по собственной воле.

— Мир, в котором прошлое неизменно, а будущее — не что иное, как чистый лист, как ты однажды сказал мне, — перебила она с улыбкой.

— Кому нужна сила изменять прошлое, если все каждый день своей жизни обладают силой изменять будущее? Вот почему я хочу без сожалений отпустить то, что пережил в других мировых линиях.

Его Считывающий Штайнер был одновременно проклятием и благословением. Сила запоминать каждый из миров, через которые он прошёл, сила запоминать страх, боль, любовь и позволить им сформировать его таким, какой он есть, в настоящий момент.

Курису вдруг заговорила, будто что-то вспомнила:

— «Люди — существа временные».

Он улыбнулся на несколько секунд от вызванных этими словами воспоминаний, снова сфокусировавшись на женщине перед ним, его настоящим.

— Хайдеггер, да? Хотя я думал о чём-то вроде «carpe diem²», — отшутился он и со стоном поудобнее устроился на диване.

Он должен подумать о покупке чего-то большего, чтобы успокоить свою скрипящую спину.

— Гораций, понятно. Но, Окабе… ты действительно спокойно относишься к этим снам? Я понимаю, почему ты хочешь сконцентрироваться на настоящем, но это не отменяет тот факт, что воскрешать эти моменты больно. Я даже не хочу представлять, как страдает твой мозг от перенапряжения.

— Одна моя знакомая гениальная девушка однажды сказала мне, что именно прошлое определяет нашу сущность. Но прошлое, настоящее и будущее не что иное, как относительные понятия. Прошлое — единственная неизменная вещь в этом мире, если исключить смерть. Будущее неизвестно. Поэтому важно настоящее, потому что то, чем мы живём в данный момент, делает нас теми, кто мы есть, когда это становится прошлым, и одновременно формирует наше будущее, — он замолчал, с нежностью посмотрев на женщину напротив.

— Ч-что? — выпалила Курису, заметив его взгляд.

Он улыбнулся, решив молча поручить ей задание угадать, о чём он думал. В конце концов, для неё он был открытой книгой.

— Со временем мы все начинаем отличаться от самих себя в прошлом, вот почему я уверен, что эти сны прекратятся. Они уже значительно поуменьшились после случая в мировой линии R, поэтому тебе не нужно особо беспокоиться об этом.

Курису нахмурилась, уставившись на него слегка раздражённым взглядом.

— Я уже говорила тебе, что ты можешь мне довериться, поэтому прекрати вести себя как пафосный хипстер.

— Как бессмертная птица в моём имени, я могу сгореть, но всегда восстану из пепла, — ответил он, театрально приложив руку к сердцу. — И ещё, моя дорогая Ассистентка, мой превосходный слух подвёл меня или недавно ты назвала меня этим именем?

Его сердце наполнилось любовью, когда Курису покраснела, сразу же отведя от него взгляд.

— Сейчас три часа ночи, пора ложиться спать, Беззудный Учёный, — поспешила ответить она, толкая его к подлокотнику. — Или хочешь, чтобы я лично вырубила тебя, чтобы наверняка?

У неё всё ещё осталась привычка становиться чем-то вроде о́ни³, когда она волновалась. Ему это невероятно нравилось. Не то чтобы он на самом деле озвучил эту мысль.

— Вообще-то… не думаю, что снова смогу заснуть, — искренне ответил он, подняв руки в знак поражения. — Слишком много адреналина, если понимаешь, о чём я.

Курису поморгала, смотря на него с противоречивым выражением. О чём она думала?

— Знаешь, ничего хорошего, если ты не поспишь, — вскоре сказала она со странным выражением лица. — У тебя завтра тоже важный день.

На следующий день Дару, его давний друг и «любимая правая рука», женится на Амане Юки, милой подруге-косплеере Маюри. То, что некоторые счастливые аспекты будущего остались даже во Вратах Штейна, приносило облегчение. Его назначили шафером, и, хоть он и не хотел признавать этого, он одновременно гордился и волновался за лучшего друга. Вот-вот начнётся новая история, шаг в ещё более светлое будущее.

Будущее, а?

Он мысленно вернулся к кольцу, спрятанному в кармане лабораторного халата.

— Иди сюда.

Оживлённый голос Курису прервал ход его мыслей. Она жестом указала на колени.

Окабе подскочил.

— Я кое-что сделаю… чтобы помочь тебе заснуть.

— Ч-что?!

— Н-н-не придумывай ничего странного и клади сюда свою голову, пока я не передумала, идиот!

На несколько секунд он переместил взгляд от взволнованного лица Курису на её колени, прежде чем со всей возможной нежностью подчинился её «предложению».

— Закрой глаза, — резко приказала Курису, заставляя его подавить желание улыбнуться словам, которые он так любил.

Когда он закрыл глаза и мир поглотила темнота, она аккуратно пропустила пальцы через его тёмные непослушные волосы. Это было приятно и успокаивало, как и всё в Курису.

— Есть одна вещь, которую я ищу, — это смеющийся голос звёзд…

Сверху донёсся голос. Тихий и добрый, наполненный нежностью матери, поющей любимому ребёнку перед сном. Он не знал, что у неё такой красивый певческий голос.

— Мерцающих на ветру…

Несмотря на то что веки уже казались необыкновенно тяжёлыми, он приоткрыл глаза, подглядывая за поющей женщиной.

Лицо Курису было преисполнено любовью.

Окабе никогда раньше не слышал эту песню, но почему-то она вызывала у него ностальгические чувства.

Когда он вновь закрыл глаза, у него в воображении пронеслась картина, где Курису с улыбкой держит ребёнка с каштановыми волосами.

— Если ты протянешь руку, то сможешь схватить их.

Notes:

¹Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — тяжёлое психическое состояние, возникающее в результате единичного или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида;
²carpe diem (лат.) — устойчивое выражение, означающее «живи настоящим», «лови момент»;
³О́ни — в японской мифологии — большие злобные клыкастые и рогатые человекоподобные демоны с красной, голубой или чёрной кожей, живущие в Дзигоку, японском аналоге ада.

Примечание автора: Асами Имаи (сейю Курису) - богиня, а её певческий голос н е в е р о я т е н. Поэтому у Курису тоже должен быть очень хороший певческий голос, это логично, правда же?

Наша гениальная девочка очень мягкая, неудивительно, что Окабе планирует сделать ей предложение.

И да, "Hoshi No Kanaderu Uta". Снова. Я не виновата, что она так хорошо подходит под такие нежные, милые моменты.

Примечание переводчика: огромное спасибо всем, кто поддерживает меня и этот перевод. Я очень полюбила эту Вселенную, поэтому очень трепетно отношусь к проявлению внимания к творчеству по ней. Скоро вернусь с ещё одним переводом по S;G, так что не прощаюсь :)