
в крепость мужу
|
 |
2 января 1826 года, Санкт-Петербург
Когда я писала тебе в первый раз, твоя мать не передала еще мне твое письмо. Оно было для меня ударом грома! Ты преступник! Ты виновный! Это не умещается в моей бедной голове. Ты просишь у меня прощения. Не говори со мной так, ты разрываешь мне сердце. Мне нечего тебе прощать. В течение почти трех лет, что я замужем, я не жила в этом мире – я была в раю. Я самая счастливая из женщин. Письмо, которое ты мне написал, показывает все величие твоей души.
|

жене из заключения
|
 |
3 января 1826 года, Петропавловская крепость
Мой добрый друг, мне также хотелось бы попросить тебя не плакать так много. Подумай, что это второе потрясение, которое ты испытываешь, и не наказывай меня еще более жестоко. Я не только не забываю тебя, мой ангел, но я думаю о тебе и о маминьке каждую минуту, и это одновременно причиняет мне боль и дарует утешение. Теперь только вы и дети будете единственной целью моего существования, если Господь его разрешит. Я постоянно перечитываю твое письмо. Какая это великая милость, дарованная нам государем – возможность получать письма.
|

жене после ареста
|
 |
15 декабря 1825 года, Зимний дворец
Друг мой, будь спокойной и молись Богу!.. Друг мой несчастный, я тебя погубил, но не со злым намерением. Не ропщи на меня, ангел мой, ты одна еще привязываешь меня к жизни, но боюсь, что ты должна будешь влачить несчастную жизнь, и, может быть, легче бы тебе было, если б меня вовсе не было. Моя участь в руках государя, но я не имею средств убедить его в искренности. Государь стоит возле меня и велит написать, что я жив и здоров буду. Бог спаси тебя, друга моего. Прости меня.
|

в крепость мужу
|
 |
конец декабря 1825 года, Санкт-Петербург
Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя. Я все готова снести с тобою, не буду жалеть ни о чем, когда буду с тобой вместе. Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими. Одно меня может радовать: тебя видеть, делить твое горе и все минуты жизни своей тебе посвящать. Меня будущее иногда беспокоит на твой счет. Иногда страшусь, чтоб тяжкая твоя участь не показалась тебе свыше сил твоих... Мне же, друг мой, все будет легко переносить с тобою вместе, и чувствую, ежедневно сильнее чувствую, что как бы худо нам ни было, от глубины души буду жребий свой благословлять, если буду я с тобою.
|

в крепость сыну
|
 |
февраль 1826 года, Васильево
Я не знаю, мой дорогой сын, дойдут ли когда-нибудь эти строки до вас и где они могли бы вас найти, но я хочу хотя бы попытаться донести до вас вновь звуки голоса матери, которая не переставала дорожить вами с момента вашего рождения, и которая, не извиняя вас в этот момент, хотела бы пролить бальзам утешения на ваши печальные дни. Я не собираюсь ничуть умножать упреками ту горечь, которой наполнена ваша душа […] Что до нас, ваш образ не покидает нас ни на мгновение. Я вспоминаю все радости, которые вы нам принесли, все утешения, которыми мы обязаны вам, все надежды, которые вы поддерживали в нас, даже эту – завещать вам, умирая, наших самых юных детей, которым вы будете вторым отцом. И под конец всего этого я вижу вас – в каземате, заканчивающего, быть может, ваше существование на… Нет, я не могу написать это слово, оно для меня слишком ужасно! – Ах, Поль, мой сын, мой милый сын, пусть люди будут вашими судьями, я не могу, я хочу быть только вашей матерью!
|

матери из заключения
|
 |
1 мая 1826 года, Петропавловская крепость
Какое счастье для меня снова видеть несколько строк, начертанных вашей рукой, моя дорогая, моя весьма добрая матушка, и увидеть из них, что вы даете мне ваше благословение, этот дар, самый драгоценный и самый дорогой моему сердцу. Моя настоящая история содержится в немногих словах: я страстно любил свою родину, я с воодушевлением желал ее счастья, я искал этого счастья в планах, которые заставили меня пренебречь своим призванием, и которые бросили меня в бездну, где я нахожусь теперь. Что касается до вас, мои добрые родители, умоляю вас: умерьте ваше огорчение обо мне. Ежели я не мог составить ваше счастие, то у вас есть другие дети, которые конечно постараются исполнить это. Я так люблю вас, что я хотел бы, чтобы вы могли даже совершенно забыть меня, потому что, поскольку у меня есть ваше благословение, у меня есть все, что мне нужно.
|

в крепость мужу
|
 |
25 июня 1826 года, Санкт-Петербург
Мой милый друг, я по сию пору не верю, что я тебя видела. Точно сон или мечта – так краткое время! Я не нашлась ничего поговорить с тобою; теперь не имею мысли писать к тебе. Для меня не страшно какое бы ни было несчастие, но с тобой вместе разделить. Нет ужаснее для меня с тобою разлуки: я не перенесу – и тогда что будет с нашею несчастною сиротою? Не будем ли отвечать пред Создателем? Неужели ты отчаиваешься в милосердии Государя, что он этого не позволит? Нет, он сам супруг и отец, и правосуден. Проси сего единаго блага и надейся, а я буду стараться устроить все дела. Прошу твоего совета, что мне делать с мебелью? Ты молчишь. Уведомь, ради Бога. Прости, мой несчастный друг. Пиши. Одно мое утешение.
*Подлинного портрета не сохранилось
|

жене перед казнью
|
 |
в ночь с 12 на 13 июля 1826 года, Петропавловская крепость
Бог и Государь решили участь мою: я должен умереть и умереть смертию позорною. Да будет его святая воля! Мой милый друг, предайся и ты воле Всемогущаго, и Он утешит тебя. За душу мою молись Богу. Он услышит твои молитвы. Подивись, мой друг, и в сию самую минуту, когда я занят только тобою и нашею малюткою, я нахожусь в таком утешительном спокойствии, что не могу выразить тебе. Я хотел было просить свидания с тобою; но раздумал, чтоб не расстроить тебя. Настиньку благословляю мысленно нерукотворным образом Спасителя и поручаю всех вас святому покровительству Живаго Бога. Прошу тебя более всего заботиться о воспитании ея. Прощай! Велят одеваться. Да будет Его Святая воля. У меня осталось здесь пятьсот тридцать рублей. Может быть, отдадут тебе.
|

отцу из крепости
|
 |
6 февраля 1826 года, Петропавловская крепость
Получение письма вашего, любезный Папинька, было для меня лучом счастия. Я часто думаю о нашей матери, и я уверен, что смерть не уничтожает всех связей, соединяющих нас с теми, кого мы здесь любили. Я много надеюсь на милость Господа, который читает в сердцах и не может осудить меня за чувства моего сердца. Я молю Его ежедневно не оставить меня до конца. Я молюсь Ему также ежедневно и с горячностью за вас, любезный Папинька, за дорогую матушку и за всех наших. Да ниспошлет Он вам свою милость в возмещение горя, которое доставляет вам ваш покорный сын.
|

Государю Императору
|

|
12 июля 1826 года, Царское село
Государь! Я только что узнала, что мой брат Сергей присужден к высшему наказанию. Приговора я не видала, и сердце мое отказывается этому верить. Но если все же такова его несчастная участь, то благоволите разрешить мне видеть его в последний раз, хотя бы для того, чтобы я имела утешение выслушать его последние пожелания нашему несчастному отцу. Прошу еще об одной милости, государь,– не откажите мне в ней ради бога. Если, к моему вечному горю, слух подтвердится, прикажите выдать мне его смертные останки. С глубочайшим уважением вашего императорского величества нижайшая подданная Екатерина Бибикова, рожденная Муравьева-Апостол.
*Подлинного портрета не сохранилось
|

барону Дибичу
|
 |
12 июля 1826 года, Царское село
Из письма госпожи Бибиковой вы увидите, чего она желает. Я не могу ей отказать в свидании с братом, выдать же ей его тело невозможно; нужно дать ей понять это через мужа. Если бы оказалось, что кто-либо из приговоренных к смерти захочет говорить, его показания можно выслушать; на этот случай я поручаю принять показания Чернышеву. Но казнь отложить можно только в самом крайнем случае; и во всяком случае ее надо исполнить над всеми остальными.
|

запись в Евангелии перед казнью
|
 |
ночь с 12 на 13 июля 1826 года, Петропавловская крепость
Се время моего отшествія наста. Подвигомъ добрымъ подвизахся, теченіе скончахъ, вѣру соблюдохъ.
|